В марте в продаже появится русскоязычное издание книги Мика Риссанена и Юхи Тахванайнена «История пива от монастырей до спортбаров». Книга состоит из 24 глав, каждая из которых посвящена рассказам о связи пива с культурой, идеями, общественными потрясениями или экономикой разных эпох — от раннего Средневековья до XXI века.
Сайты Interview, «Открытая Россия» и T&P с разрешения издательства «Альпина Паблишер» опубликовали несколько отрывков из книги.
Европейцы всегда любили и жаловали пиво — настолько, что государственные власти во все времена считали правильным не только облагать пивоварение налогом, но и регламентировать его законами.
Закон о чистоте пива, который был принят в баварском городе Ингольштадте 23 апреля 1516 г. и с тех пор неоднократно подтверждался, дозволяет варить пиво только из ячменного солода, воды и хмеля. За этим правилом, однако, стоит воистину вековой обычай, а сама история пива начинается далеко за пределами Европейского континента.
То, что проросший ячмень становится сладким и приобретает склонность к брожению, человек заметил очень давно. Пиво имеет столь же долгую историю, что и земледелие. На иранских нагорьях была обнаружена глиняная посуда каменного века, исследования которой с использованием современных методов показали, что некогда в ней держали проросшее и забродившее зерно. Хотя первые опыты осолаживания и брожения были, скорее всего, случайным следствием попадания влаги в горшки с зерном, человек быстро оценил результаты процесса и научился получать от них пользу и удовольствие. Археологи полностью единодушны в том, что в большинстве этих сосудов держали с самыми серьезными намерениями именно сваренное пиво, а не случайно сбродивший солод.
Выдвигалось даже предположение, что умение осолаживать зерно и варить из него пиво подарили людям дрожжи, благодаря чему пиво разделило стол с хлебом. Если это так, то получается, что пиво как пищевой продукт старше, чем хлеб. Шумеры описывали употребление пива еще за 4000 лет до н.э., а первые указания о том, как следует варить пиво из солода и чистой воды, датируются 3000 г. до н. э. Земледельцы, населявшие плодородные, щедро орошаемые сетью искусно построенных каналов земли Междуречья, варили и выпивали изрядное количество пива, которое уже тогда считалось ценным товаром. В этих же местах появились и самые старые из известных законов, регламентирующих розлив и стоимость пива, равно как и свидетельства о роли напитка в совершении многих великих деяний.
В соответствии со 180-й статьей Законов Хаммурапи (1700-е гг. до н.э.) стоимость пива определяется стоимостью зерна, а кабатчика, который завышает цену, то есть берет за пиво больше, чем стоимость пошедшего на него зерна, дóлжно утопить. Если свежесть вина вдохновляла на сочинение стихов и философские размышления, то пиво — на великие дела, ибо, согласно статье 109 тех же Законов Хаммурапи, кабатчика, который дозволяет заговорщикам собираться в своем заведении и не выдает их на суд властям, дóлжно предать смерти.
В Египте времен фараонов, где в свое время не было недостатка в виноградной лозе, пиво считалось утехой пьяниц. Многочисленные сохранившиеся папирусы осуждают буянящих на улице выпивох и ту вонь, которая тянется за ними по тесным переулкам предместий.
Когда цивилизация, начавшись в Египте, достигла Греции, эллины сразу сочли пиво напитком варваров. Также поступили и римляне — ведь под ласковым солнцем Италии виноградная лоза давала обильные урожаи. Уже то, что пиво варили из ячменя, который римляне считали кормом для скота, вызывало у них подозрение. Известная повсюду в Европе пословица «Пришла пора ячменному хлебу» ведет свое происхождение с тех времен, когда в римских легионах строптивым и нерадивым солдатам вместо пшеницы выдавали довольствие ячменем. Поэтому не стоит удивляться тому, что галльских кельтов, а позже и германцев, которые с удовольствием пили ячменное пиво, римляне держали за полных дикарей.
В I веке н. э. римский историк Тацит повествует в своем труде «Германия» о германцах, которые, принимая решения по поводу войны, мира, смертного приговора соплеменнику или другим серьезным вопросам, обильно напивались пивом, а на следующее утро снова собирались и обсуждали принятое решение. Если решение продолжало казаться им верным, его исполняли. Когда Тацит, просвещая читателя, утверждал, что пиво является quodammodo corruptum, то есть «особым образом испорченным» ячменным соком, он со своей стороны укрепил долгое время бытовавшее в культурных кругах Южной Европы представление о том, что пиво не является «приличным» напитком. В беспорядочную и сопровождаемую постоянным голодом эпоху переселений народов, которая последовала за падением Римской империи, многим в качестве гастрономической культуры довольно было и того, что вообще удавалось поесть. Во времена раннего Средневековья католическая церковь, не только унаследовавшая значительную часть авторитета былой империи, но еще и распространившая свои институты по всей Европе, достойно продолжила многие римские традиции. Так и представление о пиве, как о напитке простонародном и варварском, сохранялось на протяжении веков. В какой-то степени это унаследованное с древности разделение на винную и пивную Европу проявляется до сих пор. Территории, бывшие ядром Римской империи, и сейчас остаются винодельческими странами, а те, кого Юлий Цезарь и Тацит называли «пивохлёбами», — британцы, бельгийцы, германцы и скандинавы, — до сих пор любят пиво.
И в наши дни пиво подчас несет на себе ярлык «массового продукта», который употребляют, чтобы недорого напиться. Однако высказывающие подобное мнение вряд ли представляют себе все многообразие мира пива; им знакомы, наверное, лишь дешевые легкие лагеры, которые покупают в супермаркете и грузят в багажник упаковками по 6, 12 или 24 банки.
Так или иначе пиво — напиток с гораздо более богатым содержанием. Наша книга рассказывает о происходивших на протяжении веков событиях, в которых пиво значительным образом повлияло на ход истории. Также мы хотим расмотреть роль пива как существенной составляющей европейской гастрономической и бытовой культуры, источника вдохновения и даже «раствора» для укрепления дружбы между народами.
В 24 главах нашей книги мы покажем связь пива с культурой, идеями, общественными потрясениями или экономикой разных эпох. Здесь собраны примеры со всех концов Европы. Мы будем двигаться от раннего Средневековья к XXI в. В конце каждой главы мы представим один из сортов пива, связанный с описанными событиями. Поднимем же кружки и пригласим читателя в веселое пивное путешествие!
Житель города Бирмингема Генри Митчелл, владелец носящей его имя пивоварни Henry Mitchell’s old Crown Brewery, в 1886 году основал для своих рабочих футбольную команду.
Из ватаги работяг футбольный клуб Mitchell St George’s быстро превратился в блестящую для своего времени команду, где играли полупрофессионалы. В 1889 году команда дошла в Кубке Англии до полуфинала, за что нужно сказать спасибо «увлеченному председателю, у которого толстенный кошелек», как прокомментировала спортивная газета Athletic News.
Пивные деньги и до сих пор рекой текут в футбол. Со времен Генри Митчелла масштаб сумм изменился, но и футбол стал куда заметнее. Осенью 2013 года Союз европейских футбольных ассоциаций УЕФА и пивоваренный концерт Heineken заключили очередной трехлетний договор (2015–2018), в соответствии с которым концерн является генеральным спонсором Лиги чемпионов (UEFA Champions League). По оценкам, УЕФА получает по этому договору порядка €50—55 миллионов отчислений. В обмен Heineken получает возможность посредством телеканалов и интернета показывать свой логотип более чем четырем миллиардам человек, страдающим от жажды болельщикам.
Пивоварни и футбол поддерживали друг друга с момента зарождения последнего. Английская футбольная лига была основана в 1888 году, и уже в следующем десятилетии большинство входивших в нее команд получали поддержку той или иной пивоварни. В обмен на свои финансовые вложения пивоварни получали право продавать продукцию болельщикам и рекламировать ее на стадионах.
Mitchell St George’s не осталась единственной командой, начало которой положила пивоварня. Самым успешным пивным футбольным клубом в истории оказался основанный в 1892 году Джоном Хоулдингом «Ливерпуль», который в дальнейшем 18 раз был чемпионом лиги и 5 раз выигрывал кубок Европы — иначе говоря, становился победителем в Лиге чемпионов.
В разные исторические периоды интерес пивоварен к футболу всегда объяснялся одинаково. Маркетологи могли бы назвать это преимуществами синергии. Футбол и употребление пива привлекали большие массы людей, и, кроме того, у игры и у пива была одна и та же группа потребителей: мужчины в возрасте 18–35 лет. Пиво в качестве прохладительного напитка болельщиков имеет впечатляющую историю, которая началась исключительно на стадионах, но со второй половины XX века все чаще получала продолжение на диване в гостиной. Когда футбольный клуб заключал с пивоваренным предприятием договор о доставке и продаже на стадионе пива, было естественным, что сотрудничество расширялось. Рекламным отделам пивоваренных предприятий импонировали ассоциирующиеся с футболом образы: смелость, увлеченность и успех. Их хотели сделать частью пивного бренда, как и преданность болельщиков своему клубу.
Хотя пивоваренные предприятия и получали от сотрудничества с миром футбола различные бонусы, например, укрепление бренда, верность покупателей марке и известность, можно сказать, что основная цель была одна: продать как можно больше пива. Суммы спонсорских договоров футбольных клубов и ассоциаций обычно засекречены, поэтому точное количество пивных денег, на которые живет футбол, оценить нельзя. В любом случае только в Европе сумма ежегодных выплат достигает сотен миллионов евро.
Самым заметным признаком спонсорства является реклама на форме игроков. Например, игроки «Ливерпуля» носили логотип датского концерна Carlsberg на протяжении почти двух десятилетий, с 1992-го по 2010 год. Однако исчезновение рекламы с формы не означало завершения сотрудничества. За долгие годы Carlsberg так крепко въелся в сознание болельщиков «Ливерпуля», что продление спонсорского договора на размещение рекламы на форме не обязательно принесло бы концерну дополнительные доходы. То же самое внимание можно было бы привлечь без дополнительных расходов. На сегодняшний день Carlsberg является «официальным пивом» футбольного клуба «Ливерпуль». Активное сотрудничество переходит в социальные сети, где Carlsberg представлен как неотъемлемая часть впечатлений от игры «Ливерпуля». При завоевании потребителей именно впечатления и создание чувства общности рассматриваются как более важные факторы по сравнению с увеличением эффективности визуальной рекламы.
В 2010-х годах по сравнению с уровнем 2000-х или 1990-х реклама больших концернов на футболках игроков в качестве формы сотрудничества с клубами утратила свои позиции. В пяти самых больших европейских лигах рекламу пива носит на своей форме только английский «Эвертон», спонсором которого с 2004 года является таиландский Chang. Однако другие формы сотрудничества пивоваренных предприятий и футбольных клубов никуда не делись. Например, в Германии все команды трех высших лиг сотрудничают с изготовителями пива. Спонсорство сменило стиль. Сотрудничество в большей, чем раньше, степени означает, что партнерство клуба и пивоваренного предприятия подчеркивается не только во время матчей, но и, например, используется в рекламе собственно пива.
Крупные пивные концерны осуществляют спонсорство на самых различных уровнях. Главенствующий тренд состоит в том, что основную по популярности марку пива не связывают с отдельным клубом, но рекламируют в качестве спонсора турниров и игровых серий с тем, чтобы все болельщики, вне зависимости от того, за кого они болеют, признавали пиво конкретной марки как «свое». Одноименный лагер Heineken спонсирует Лигу чемпионов, Carlsberg — высшую лигу Англии, а также чемпионаты Европы по футболу 2012 и 2016 годов. Концерн AB InBev, в свою очередь, поддерживает через марку Budweiser Кубок Британии и чемпионат мира по футболу.
Другие марки пива, выпускаемые концернами, участвуют в спонсорской деятельности на своем уровне, допустим, поддерживая национальную сборную или клубную команду.
К примеру, пиво марки Jupiler концерна AB InBevin, практически не известное за пределами стран Бенилюкса, является в Бельгии и Нидерландах одним из известнейших футбольных спонсоров. Высшая бельгийская лига официально носит название Jupiler Pro League. Эта же марка была генеральным спонсором бельгийской сборной. Из клубных команд партнерами Jupiler в сезон 2013–2014 годов были в числе прочего голландские Ajax, Willem II и Sparta Rotterdam, а также бельгийские Anderlecht, Standard Liege и Club Brugge. В других регионах AB InBev продвигает другие марки. К примеру, в Германии спонсором клубов Werder Bremen и Hannover 96 была марка пива Hasseröder.
Подобным же образом и концерн Heineken поддерживает отдельные национальные сборные и клубы, используя иные, чем главная, марки пива. Основным партнером национальной сборной Польши является марка Warka. Manchester City спонсирует Amstel. Даже у Napoli, команды, которая родом из богатой виноградом Кампании, спонсором является итальянский лагер Birra Moretti.
В последние годы пивоваренные концерны дополнили сотрудничество с футбольными организациями большими комплексами развлекательных мероприятий. Помимо стадионов болельщики могут получить впечатления в барах или социальных сетях. Счастливчики могут выиграть во время посиделок в баре или в интернет-розыгрыше билеты на матч, который спонсируется той или иной пивной маркой, или, наоборот, билет на матч становится приглашением на различные мероприятия как в реальной жизни, так и в виртуальной. В особенности много фоловеров, кликов и лайков собрали рекламная кампания Heineken, проведенная в 2012 году в партнерстве с Лигой чемпионов, и многолетнее сотрудничество Carlsberg с «Ливерпулем».
Если говорить о футбольном спонсорстве, которое осуществляют менее крупные компании, то наиболее часто употребляемым словосочетанием в этом случае является «чувство общности». При поддержке местного спортивного клуба на коммерческую отдачу не очень-то и рассчитывают. Важнее быть частью местного сообщества и присутствовать там, где собираются люди. Хотя и дивизионная команда может способствовать заметному увеличению числа потребителей — например, в Германии и Англии число зрителей на матчах третьего дивизиона может превышать 6000 человек.
Спонсорство спортивного клуба несет в себе и риски. Негативные ассоциации, «прилипшие» к клубу, легко переносятся и на спонсорскую марку пива. Например, то, что Koff воспринимается в Финляндии как «пивасик Hifki», едва ли пробуждает симпатию в болельщиках других команд. Это явление даже изучалось. Из исследования, проведенного шведом Ларсом Бергквистом, следует, что футбольные болельщики сторонятся спонсора противников. Болельщиков стокгольмского AIK попросили оценить разные марки пива. Как и следовало предполагать, самую высокую оценку болельщиков получил спонсор их команды, Åbro. А самую низкую — спонсор их заклятого врага, Falcon. В контрольной группе подобной разницы в оценке марок пива не наблюдалось. На пивоваренных предприятиях знают об этом явлении и стараются его учитывать, занимаясь спонсорской деятельностью. Например, борющиеся за славу первых футболистов Глазго клубы Celtic и Rangers нередко выходили на поле с рекламой одного и того же спонсора на своей форме. Так спонсор страхуется от того, что половина города может отвергнуть его продукцию. В 2003–2010 годах грудь футболистов обеих команд украшал в Глазго логотип пива Carling. В период 2010-2013 годов общим спонсором была другая марка, Tennent’s. В сезон 2013–2014 годов у обеих команд также был один и тот же спонсор, ирландский производитель сидра C&C Group, правда, команды рекламировали разные марки сидра: Celtic Magners и Rangers Blackthorn.
Вопрос этичности спонсирования клубов пивными концернами в последние годы стал предметом публичных дискуссий, в особенности в Германии. И хотя в Германии общественное мнение в дискуссии об алкоголе традиционно свободнее, чем в скандинавских странах, объединение алкоголя и спорта в одних и тех же образах было в некоторых публичных репликах поставлено под вопрос. Пивовары отреагировали. И, например, пивоваренное предприятие Bitburger, имеющее долгосрочное партнерство с Немецкой футбольной ассоциацией, на играх национальной сборной использует рекламу только безалкогольного пива.
Новозеландское исследование 2008 года подтверждает, что спонсирование спортивных клубов увеличивает потребление алкоголя точно так же, как и прямая реклама. По наблюдениям, болельщики тех клубов, спонсорами которых являются производители алкогольных напитков, подвержены несколько большему риску, связанному с употреблением алкоголя, чем контрольные группы. Голландское исследование, опубликованное в 2012 году, отмечает, что реклама алкоголя и спонсорство увеличивают интерес к алкоголю со стороны несовершеннолетних, хотя реклама и направлена исключительно на взрослых потребителей. В выводах обоих исследований авторы рекомендуют законодателям подумать о том, не стоит ли ужесточить правила, касающиеся рекламы алкоголя и спонсирования спортивных клубов. Практического влияния эти исследования на спонсорскую деятельность пивоваренных предприятий не оказали. В странах, где алкогольные напитки являются естественной частью гастрономической культуры, поддержка, которую спорт получает от пивоваров, едва ли относится к самым значительным рискам для здоровья граждан.
Более сомнительным с этической точки зрения является выставление спонсором условий, которые вступают в противоречие с ценностями команды или даже с существующим законодательством. В Европе такие случаи редки, но на мировом уровне был один любопытный прецедент. Международная футбольная ассоциация (ФИФА) долго сотрудничала с пивоваренным концерном Anheuser-Busch InBev. В преддверии проводимого в 2014 году в Бразилии чемпионата мира по футболу препятствием для сотрудничества оказалось бразильское законодательство, которое запрещало продажу и распитие спиртных напитков на футбольных стадионах. На чемпионате страны или розыгрышах в дивизионах пиво не продавали на протяжении многих лет. ФИФА оказала давление на страну-организатора, и в 2012 году Бразилии пришлось сдаться. Благодаря особому разрешению на играх Кубка конфедерации 2013 года и на чемпионате мира 2014 года можно было пить пиво — по крайней мере, Budweiser…
Однако оборотная сторона медали в нашем случае более блестящая: спонсорство пивоваренных предприятий часто включает в себя и поддержку общественной деятельности на местах. Пивовары поддерживают юниорские команды, обслуживание футбольных полей и, например, обучение судей. Осуществляя спонсорство, производители пива, как и в остальном маркетинге своей продукции, не забывают напоминать и о необходимости умеренного потребления напитка.
Петр Великий на голову превосходил окружающих — как по росту (203 см), так и по качествам характера. На поле боя он был смелее смелых, в деле государственного правления — самым дальновидным, а на пирушках пил больше всех. У царя было в обычае употреблять водку в количестве, которое свело бы неопытных в могилу. К сожалению, пьянству предавался и русский народ, не все представители которого обладали петровской устойчивостью к алкоголю. Петр осознал проблему и решил, что подданным пора трезветь. Он устремил свои взоры на запад, чтобы найти европейскую управу на свойственную России-матушке тягу к «беленькой».
Петр стал номинальным правителем в 1682 г. в возрасте десяти лет вместе со своим слабоумным братом Иваном V. На деле власть до его совершеннолетия принадлежала его старшей сводной сестре Софье и матери Наталье. Будущему государственному мужу не надо было утруждать себя ежедневными делами правления, так что в молодые годы он мог сосредоточиться на овладении обширными жизненными навыками.
Европа была одной из Петровых страстей. В конце XVII в. Россия оставалась консервативной страной, которая в каком-то роде доживала беспросветные Средние века. Предпринимательство не обладало гибкостью, к новшествам относились без интереса, а церковь занимала в обществе центральное место. Советники молодого Петра, шотландец Патрик Гордон и швейцарец Франц Лефорт, в свою очередь умели увлечь государя рассказами о стремящемся к новизне Западе. Гордон был хорошо знаком с европейским образованием и военным делом. Лефорт со своей стороны кое-что понимал в торговле, мореходстве и радостях жизни. В особенности Петра впечатлила лефортовская манера пить. Если при употреблении русской водки главной целью было, казалось бы, напиться до бесчувствия, то Лефорт по мере распития становился только оживленнее, а его шутки — забавнее.
В возрасте 17–18 лет Петр и сам снискал себе первую славу в московской ночной жизни. Благодаря крупному сложению и растущему опыту он ухитрялся выпить больше других. Особенно прославилась веселая компания под названием «Всешутейший, Всепьянейший и Сумасброднейший Собор», чьи попойки могли продолжаться целыми днями. Церковники возмущались буйными нравами этого общества, притом что многим епископам и чернецам считалось за честь участвовать в «соборных» возлияниях.
Когда в начале 90-х гг. XVII в. Петр утвердил свою самодержавную власть и повоевал в 1695 г. с турками за доступ к Азовскому — и далее Черному — морю, он отправился в путешествие за конкретными примерами европейского образа жизни. Главной целью поездки была, разумеется, модернизация армии и строительство флота, но одновременно Петр хотел широкого обновления России — вплоть до кулинарных предпочтений.
Проведя изрядно времени в Амстердаме, в 1698 г. Петр со свитой прибыл в Лондон. Он снял жилье над пабом прямо на набережной Темзы, на Норфолк-стрит (ныне эта улица носит название Темпл-Плейс). Он ежедневно знакомился с работой порта и верфей и сам с удовольствием работал руками. Ночами от работы отдыхали. Внизу в пабе свита пробовала любимые корабельщиками темные сорта пива. По рассказам современников, половой как раз наполнял Петру кружку, когда тот остановил его и повелел: «Оставь кружку в покое. Принеси мне кувшин!» Наряду с пивом и курением табака мужчины отдавали должное и бренди. Позже, по весне, когда русские переехали на другую квартиру возле самых Дерптфордских верфей, пиво окончательно уступило первенство крепким напиткам. В результате усадьбу, а она принадлежала писателю Джону Ивлину, постигло полное разорение. После высокородных съемщиков владельцу пришлось приводить в порядок полы всех трех этажей и практически всю обстановку. Согласно бухгалтерским книгам, русские возместили в числе прочего стоимость «пятидесяти стульев, порубленных на дрова, двадцати пяти порванных живописных полотен, трехсот оконных стекол, изразцовых печей и всех имевшихся в доме замков».
В общем, в Россию в августе 1698 г. вернулся полный сил правитель, который подтвердил, что российскому народу надлежит вести образ жизни трезвый и бодрый. Сам Петр удовлетворился лишь бодростью. Он начал военную реформу и через несколько лет взял верх над всеми своими противниками. В захваченном у шведов устье Невы он в 1703 г. повелел возвести Петропавловскую крепость. Но аппетит приходит во время стройки, и год спустя государь повелевает сделать строящийся Петербург столицей.
Во время строительных работ естественным образом возникает жажда. Петр проявлял особую заботу о том, чтобы работа продвигалась и рабочим выдавали пиво. Тем же темным эликсиром наслаждались в Лондоне парни из гавани и рабочие верфей, но при этом в Англии не видно было ни лентяев, ни пьянства — разве что в свите самого Петра. Архитекторам и строителям будущей столицы подавали все то же темное пиво, доставленное морем из Англии, что пили при царском дворе. Строителям приходилось довольствоваться продукцией местных пивоварен, но и та была отнюдь не последнего разбора: ведь и в России столетиями существовали пивоварные традиции.
Князь Киевский Владимир, которого позже стали именовать Великим, в конце X в. твердо решил, в какую веру будет обращать свой народ и обратится сам. По легенде, из-за запрета на алкоголь ислам даже не обсуждался. В итоге Владимир предпочел Риму Византию и открыл двери православию. Примечательно в легенде то, что Россия — при всей многолетней славе — не всегда была водочной державой. С водкой на Руси познакомились только пять столетий спустя после появления крепкого напитка, поэтому отвергший ислам Владимир со своими подданными отдавал в X в. предпочтение иным напиткам — меду, квасу и пиву. Русское слово «хмель» означает, как известно, и пряное растение, входящее в состав пива (лат. Humulus lupulus), и состояние опьянения, вызываемое алкоголем. Это также наводит на мысль, что пиво в качестве опьяняющего напитка занимало первое место. Позже ситуация изменилась. Самое раннее упоминание об изготовлении водки в России датируется 1558 г. И уже в конце того же столетия пошли жалобы на то, что водка стала народным бедствием.
Во времена Петра Великого пиво ринулось в контратаку. Пиву и другим «европейским» напиткам в первую очередь стали отдавать предпочтение горожане, относившиеся к среднему и высшему классу, которые были прозападной частью общества. Самая бедная часть крестьянства также употребляла напитки главным образом некрепкие. Однако продолжалось это недолго. «Западный ветер» стихал по мере того, как Петр становился старше, да и трезвая жизнь народа уже не казалась вопросом ключевой важности. У водки были свои преимущества: она приносила государству ощутимый доход.
Десятилетия после Петра отмечены постоянными дворцовыми переворотами. Пиво при дворе, конечно, пили, но в большем фаворе были напитки французские — от вина до коньяка. Пиво вновь оказалось в тренде в 60-х гг. XVIII в., когда у ячменного напитка появилась ценительница в лице уроженки Германии Екатерины II Великой. Ее отец даже в качестве свадебного напитка послал дочери пиво, сваренное в немецком городе Цербсте. Правда, после юности, проведенной в Германии, русское пиво так и не пришлось Екатерине по вкусу. На нужды двора она ежегодно заказывала в Лондоне огромную партию крепкого темного пива. Екатерина призывала также нанимать в русские пивоварни английских мастеров. Призыв был услышан, и качество пива ожидаемо улучшилось.
Одновременно с обновлением отечественного пивоварения процветала и торговля. Импорт пива в Россию за долгий срок правления Екатерины (1762–1796) вырос в десятки раз. Английский путешественник Вильям Кокс вспоминал в 1784 г. свой визит в Петербург: «…никогда не доводилось мне пробовать лучшего и более насыщенного английского пива и портера». В период 1793–1795 гг. пива в страну ввозили на сумму 500 000 рублей, в денежном выражении в два раза больше, чем специй. Но общего направления русской питейной культуры Екатерина изменить не смогла. Употребление водки выросло за XVIII в. в 2,5 раза — та же тенденция сохранялась и позже. Однако, начиная с 90-х гг. XX в. пиво в России снова «поднялось». И снова с ним связывают образ европейства. И в наши дни пиву отдают предпочтение перед водкой преимущественно образованные горожане.
Если женщины в принципе меньше представлены в исторических описаниях, то в истории пива и подавно почти все герои — мужчины. Екатерина, хвалившаяся тем, что может пить пиво с той же скоростью, что и придворные мужи, являет собой яркое исключение. Многие женщины, как, например, тартуские вдовы, остались на страницах истории только как безымянные призраки. Из славных дам былых веков немногие стали известны как почитательницы пива, но в качестве примера можно упомянуть хотя бы императрицу Австро-Венгрии Елизавету, для друзей — Сисси.
Существует большой ассортимент марок пива, носящих имена великих исторических деятелей-мужчин. Пару представительных примеров мы подобрали и для этой книги. Женщины — редкость. По крайней мере бельгийская малая пивоварня Smisjen назвала свое пиво в честь Екатерины Великой «Имперским стаутом». Именного пива (Žatec Baronka) удостоилась и богемская баронесса Ульрика фон Левенцов. Немецкий писатель Иоганн Вольфганг Гете в 1822 г. находился на отдыхе в Богемских горах, когда познакомился с 18-летней Ульрикой. Барышня из дворянской семьи показывала 73-летнему писателю окрестные пейзажи, заглянули они и в местную пивоварню. Благородный хмель богемского пива и красота спутницы свели старца с ума. Гете не мог забыть баронессу и после возвращения домой. Куда там — он всерьез задумал просить ее руки. Влюбленность не привела к отношениям, однако вдохновила Гете на стихотворения, которые считаются наиболее личными, — в их числе и «Мариенбадская элегия».