Журналист Кристофер Барнс рассказывает на сайте Belgian Beer & Food о семейных традициях бельгийских пивоварен. Pivo.by публикует перевод материала.
Две мировые войны и последующее нашествие светлых лагеров вынудили сотни бельгийских пивоварен уйти из бизнеса. Из приблизительно 3 000 пивоварен, действовавших в Бельгии в начале ХХ века, в итоге осталось меньше 150. Медленно, но верно, новые пивоварни и гёзерии, такие как Boon, De Dolle и Achouffe, начали открываться снова в то время, когда это казалось безумием.
Что происходит, когда основатель уходит в отставку? Кому достаётся наследие пивоварни? В случае с пивоварней Achouffe это оказалась пивоварня-покупатель Duvel-Moortgat. Но даже давние члены Бельгийской ассоциации семейных пивоваров, одним из главных принципов которой является уважение к семейной собственности, не защищены от неопределённости в вопросах современного крафтового пива. Теперь, когда число пивоварен в Бельгии растёт, учредители новых предприятий также должны заботиться о своём наследии.
Некоторые новые пивоварни уже позаботились о будущих поколениях, вовлекая семьи в свои проекты. Рассказ Винсента Дильвинса и Браувиэля Дилвинса в этом плане вполне характерен. Винсент начинал как домашний пивовар, добился успеха и решил превратить хобби в профессию.
Brouwerij Dilewyns открыла свои двери в 2011 году и перешла на современное оборудование пять лет спустя. Сейчас производством руководит дочь Винсента, Анна-Катерина, а её сестра, Клэр, управляет бизнесом. Анна-Катерина говорит, что была привлечена к делу «с самого начала, в 1999 году». Это было семейное увлечение, и она начинала, «следуя примеру [отца], а затем уже разобралась в процессе».
По словам Винсента, его дочери интегрировались в пивоварение «вполне естественно. Их интересовало то, чем я занимался. В 2010 году, когда нам нужно было решиться на следующий шаг — открыть своё производство вместо варок по контракту — они сами решили начать производство в профессиональном масштабе». То же самое произошло на Brouwerij Boon.
Фрэнк Бон решил заняться гёзами и ламбиками в середине 70-х, когда эти стили были не просто редкими, но почти вымерли. Четыре десятилетия спустя, во многом, благодаря усилиям Франка, гёзе и ламбик стали более популярными, чем когда-либо. Теперь, когда Франку исполнилось 60 лет, Brouwerij Boon готовится к следующему этапу своей истории: двое сыновей Франка присоединились к семейному бизнесу.
Карел Бон, окончивший университет в Лёвене и прошедший стажировку в Шиме, рассказывает, как он и его старший брат Йос заинтересовались бизнесом их отца: «Для нас обоих это было очевидным. Йос всегда интересовался оборудованием, техникой и т.д. В детстве он помогал отцу на пивоварне. У нас в семейных альбомах есть несколько фотографий, где он сидит на погрузчике или собирает в маленькую коробку дробину из варочного цеха. Всегда было очевидно, что Йос продолжит работать на пивоварне. А я всегда был довольно предприимчивым, и начал заниматься небольшим онлайн-бизнесом со своим другом, и, хотя всё шло хорошо, голос в моей голове подсказывал заняться пивом. Однажды утром во время завтрака я был с отцом за столом наедине. Кажется, мне было 17. Я сказал ему тогда, что хотел бы работать вместе с братом на пивоварне. Он ответил: „Хорошо, это отличная новость“, и продолжил пить свой кофе».
Интегрируя свои семьи в повседневную жизнь своих пивоварен, Винсент и Франк вдохновили своих детей присоединиться к семейному бизнесу. Но не все дети так заинтересованы делом своих родителей. В 1996 году Нино Баселле и Гвидо Девос начали работать в Brouwerij De Ranke. Двадцать один год спустя пришло время строить планы на будущее. По словам Нино, «у Гвидо нет детей, которые интересуются пивоварением». К счастью для De Ranke, похоже, следующее поколение последует за Нино: «Моя дочь Лиза и её друг Сандер Вермерш работают на пивоварне и заинтересованы в продолжении карьеры…»
Успех пивоварен Boon, De Ranke и Dilewyns свидетельствует о том, что их возвращение к семейному бизнесу было крайне современным. Детей не принуждали к семейному бизнесу, семья была интегрирована в него. Карел хорошо описывает это: «С моей точки зрения, пивоварня похожа на семейную ферму рядом с домом. Мы всегда жили рядом с пивоварней. Наш дом был связан с ней, и мы могли прийти туда хоть в пижаме. Это было и остаётся частью нас. Пивоварня буквально была нашей игровой площадкой. Таким образом, она является частью нашей ДНК».